В древности ксенофобия была важным элементом комплекса эмоций, которые связывали наших предков в группы охотников-собирателей.

Охотники-собиратели давали представителям своего племени название “люди”. При этом подразумевалось, что остальные – те, кто не входил в группу – считались не совсем людьми.

Ксенофобия имеет два основных эффекта: она мобилизует людей на борьбу за свою группу, и она служит для того, чтобы связать членов группы вместе. В период борьбы против условных “чужаков” представители группы склонны забывать о своих разногласиях, отличиях во взглядах и ценностях.

Эту склонность человеческой психологии правители многих эпох использовали при разжигании войн. Ксенофобия работала в их группах, чтобы взять верх над мелкими внутренними ссорами и привязать людей к группе.

Ксенофобия была присуща нам на всех этапах эволюции как страх перед чужаками. В первобытной среде он был адаптивным. Страх перед чужаками способствовал сплочению группы и ее выживанию.

Но в мире, который мы сейчас условно стараемся называть “цивилизованным”, в условиях угроз оружия массового поражения, ксенофобия стала опасной для человеческого вида.

Когда люди преодолели стадию собирательства и начали заниматься земледелием, количество членов группы увеличилось в геометрической прогрессии. В больших обществах “народ” становился все более абстрактной сущностью.

Как их можно было связывать вместе? Для создания сплоченности среди людей, которые почти не знали друг друга и часто были разделены на потенциально враждебные фракции, были созданы различные средства: верность правителю, официальный язык, официальная религия, торговые союзы и т. д.

Историк Ювал Харари в своей книге “Человек разумный” описывает эти средства как “мифы”.

“Как же Homo sapiens ухитрился перешагнуть этот порог, соз­дать города, в которых жили десятки тысяч людей, империи, ко­торые насчитывали сотни миллионов? Тут-то и пригодился язык вымысла. Огромные массы незнакомых друг с другом людей спо­собны к успешному сотрудничеству, если их объединяет миф.

Любое широкомасштабное человеческое сотрудничество — от современного государства до средневековой церкви, античного города и древнего племени — вырастает из общих мифов, из того, что существует исключительно в воображении людей.

Два като­лика, в жизни друг друга не видевшие, могут вместе отправиться в крестовый поход или собирать средства на строительство го­спиталя, потому что оба верят, что Бог воплотился в человеке и позволил себя распять, чтобы искупить наши грехи. Государства опираются на национальные мифы”.

Лидеры научились использовать естественную ксенофобию, чтобы связать людей вместе, заставить их прекратить борьбу между собой, сосредоточить свое внимание и подчиниться лидеру.

Лица, заинтересованные в расширении или сохранении власти, преувеличивали или просто создавали внешние угрозы, чтобы объединить интересы своих подчиненных.

Самый яркий пример такой политики в 20 веке – создание Гитлером “еврейской угрозы”. Гитлер создал внешнюю угрозу, чтобы сплотить народ и подчинить его себе. Ксенофобия продолжает оставаться эффективным политическим инструментом.

Если и есть надежда на снижение уровня ксенофобии, то она заключается в расширении понятия “группы” за пределы той “группы”, которую нам навязывают вышестоящие.

Да, нас часто разделяют наши культуры, языки, религии, образование и исторический опыт. Но всех нас объединяет желание жить в состоянии мира, безопасности, уверенности в завтрашнем дне. Желание дружить с людьми, любить, заводить семьи, планировать будущее, развиваться. Независимо от того, к какой группе мы принадлежим.